О переводе на домашнее обучение я узнаю от преподавателей.
Спустя несколько дней после моего приезда в дом отца я получаю письмо на электронную почту. Меня просят найти время, чтобы приехать в университет, обсудить пару моментов и взять необходимые для самостоятельной проработки материалы на целый семестр.
Чуть позже я узнаю о том, что домашнее обучение оформил мой отец. Раньше я бы восприняла такие новости с большой долей облегчения, но сейчас эти перемены меня не радуют. Они только сокращают шансы на ту жизнь, которая хотя бы отдаленно напоминала бы мою. Мне не удается даже поговорить с папой – он каждый день уезжает рано утром и возвращается за полночь.
Я стараюсь взять себя в руки. Подняв с пола рюкзак, проверяю рукой содержимое карманов, пока наконец не касаюсь холодного металла. Достаю ключи от машины и глупо улыбаюсь. Я ужасно скучаю по своей малышке. Если бы только была возможность забрать ее с собой сразу же…
Возникает закономерный вопрос, как теперь добраться до университета. В памяти всплывают воспоминания о глухих лесах, мелькавших за окном автомобиля во время поездки сюда. Конечно, у отца наверняка есть водители, но он уехал еще ранним утром, а навязываться я не привыкла… к черту. Доберусь до шоссе, а там узнаю, ходит ли какой-нибудь транспорт.
В задумчивости я покидаю свою комнату и вздрагиваю, когда краем глаза замечаю высокий силуэт совсем рядом с дверью. От испуга душа ныряет в пятки, а я резко подаюсь в сторону. Айден, стоя в расслабленной позе со сложенными за спиной руками, слегка поднимает брови.
– Прошу прощения. Не хотел напугать.
Его внимательный взгляд прикован ко мне, будто бы телохранитель опасается, что я снова могу упасть в обморок. С моих губ срывается нервный смешок.
– С каких пор ты под дверью ошиваешься? – спрашиваю я грубее, чем хотела бы.
– Это мой обычный пост.
Я глупо открываю рот, даже не зная, как сформулировать мысли.
– И давно ты тут? – выдаю я один из наименее интересующих меня вопросов, зато самый безобидный.
– Мой рабочий день начинается в пять утра. Если потребуется, я в твоем распоряжении круглосуточно.
Подавляю тяжелый вздох. По неизвестной мне причине я ощущаю необъяснимый укол вины и тут же напоминаю себе: этот человек сам согласился на такую работу, его вряд ли кто-то заставлял.
– Могу чем-то помочь? – нарушает Айден затянувшееся молчание.
Я смотрю на него с легким недоверием.
– Где ближайшая остановка в сторону города? Мне нужно попасть в универ.
– Нет нужды искать автобус, – спокойно отзывается Айден. – Я довезу.
Это нисколько не лучше, чем напрашиваться к незнакомому водителю. Отчаянно хочется взвыть, но вместо этого я с усмешкой уточняю:
– Так ты еще и личным водителем подрабатываешь?
– Нет. Но права и машина у меня есть. Поскольку в мои обязанности входит любая помощь, я выполняю то, что нужно в конкретной ситуации.
– И правда широкий спектр, – шепчу я и тихо вздыхаю. – Ладно. Когда ты можешь?
– Когда скажешь.
Видимо, помимо меня дел у него нет вовсе. Опустив взгляд в пол, я медлю, раздумывая, а потом поднимаю голову.
Наши взгляды снова пересекаются: спокойный, непроницаемый – у Айдена, лихорадочно мечущийся и напряженный – у меня. Эта разница кажется мне смешной и пугающей одновременно. Было бы намного проще, если бы я понимала эмоции этого человека.
– Тогда прямо сейчас, – решаю я.
Вместе со мной Айден спускается на первый этаж. Из холла он сворачивает в северное крыло особняка и оттуда проводит меня в просторное, холодное помещение, которое я признаю не сразу. Тихим щелчком Айден зажигает свет, и мое сердце останавливается.
Это гараж. Гараж, полный машин.
Дорогие внедорожники, полуспортивные люксы, простые паркетники и седаны… здесь намешано слишком много всего. От заурядных машин, наводняющих улицы Сиэтла, до настоящего бизнес-класса. В неярком освещении поблескивает начищенный кузов каждой красотки, и у меня захватывает дух.
Каждый из моих ребят отдал бы душу за возможность оказаться в таком месте.
– Здесь свой транспорт держат все работники дома и сам мистер Мэйджерсон, – поясняет Айден.
Я делаю несколько неспешных шагов вдоль ряда припаркованных машин. Прохожу мимо черного тонированного Geländewagen, оглядываю совсем новую Mazda CX-5. Изучающе засматриваюсь на брутальный Rolls Royce, улыбаюсь столь узнаваемой Tesla Model S.
А потом я останавливаюсь возле серой BMW. Если не ошибаюсь, передо мной настоящая M8 в версии Gran Coupe. Эта красотка заставляет сердце биться чаще – мне нравится в этой машине абсолютно все. Сбалансированный и утонченный дизайн, строгость изгибов, естественность каждой детали. Эта малышка – венец творения. Не удержавшись, я почти ласково касаюсь ладонью капота.
– Чья она? – решаюсь я наконец спросить.
Может, удастся прокатиться на ней хотя бы один раз. От моего внимания не укрывается то, как телохранитель медлит с ответом, и спустя секунду я понимаю, почему.
– Моя.
Кровь приливает к лицу. Я тут же отдергиваю руку от капота, пока Айден неспешным шагом приближается к своей машине. Из кармана пиджака он достает сенсорный ключ, сжимает его пальцами, и мгновение спустя BMW мигает фарами. Айден подходит к передней двери со стороны пассажира и открывает ее, после чего отступает в сторону. Я не сразу понимаю, чего он ждет от меня, а потом, спохватившись, сажусь в машину.
До чего же приятно пахнет в салоне. Кожаная обивка сидений, нотки запаха цитрусового стеклоомывателя. Все это примешивается с едва уловимым ароматом, природу которого я понимаю, только когда Айден садится за руль.
Это его одеколон. Чуть терпкая древесная основа, кориандр и нотки эстрагона.
Нажатием кнопки возле руля он заводит двигатель. Я на автомате вспоминаю про ремень безопасности и тяну его к замку. У меня не получается попасть язычком в защелку.
Когда Айден, решив помочь, случайно касается моих рук, я отстраняюсь настолько далеко, насколько это позволяет салон машины. Телохранитель кидает на меня вопросительный взгляд и легко справляется с замком ремня безопасности.
– Все хорошо? – так же бесстрастно уточняет он и намеренно не поднимает на меня глаза. Будто от этого мне должно стать легче.
– Угу.
К счастью, больше вопросов он не задает, а я стараюсь концентрироваться на приятном звуке, издаваемом тихо урчащим двигателем. Мы выезжаем из гаража. Как же мягок ход этой машины…
Возле главных ворот Айден притормаживает, опускает стекло и кивает человеку в будке. Пока ворота плавно открываются, телохранитель выдает краткую сводку:
– Путь займет около полутора часов. На задних сиденьях есть вода и снеки. Если захочешь, бери.
Я тут же отмахиваюсь от предложения. Зря. Водичка бы пригодилась. Когда серая BMW набирает скорость и мягко лавирует по витиеватой трассе, меня начинает укачивать. Сначала – в пределах терпимости, но чертов серпантин никак не заканчивается, и я сталкиваюсь с угрозой опозориться.
Похоже, я слишком сильно нервничала, когда впервые ехала в дом отца, что меня и спасало. Сейчас же… будь проклят тот плотный завтрак.
Мое упрямство не позволяет мне попросить сбавить скорость или остановиться. Айден водит уверенно и аккуратно, но это никак не спасает меня от укачивания. В какой-то момент мне становится настолько плохо, что я впиваюсь пальцами в дверную ручку.
Это не укрывается от внимания телохранителя. Прежде, чем он успевает задать вопрос, я сдаюсь и выдавливаю из себя тихое:
– Останови…
Айден резко жмет на тормоз. Я крепко зажмуриваю глаза и задерживаю дыхание, упираясь рукой в бардачок. Когда машина съезжает на обочину и наконец останавливается, я не с первого раза открываю дверь, отстегиваю ремень безопасности и выбираюсь на свежий воздух.
Наконец-то. Я медленно вдыхаю и выдыхаю спасительную прохладу, стараясь взять себя в руки. Не нужно этого позора, терпи, Мэйджерсон, терпи…
Я даже не понимаю, как Айден успевает оказаться возле меня. Замечаю лишь его внимательный взгляд и бутылку воды в его руке.
– Прошу прощения. Нужно было ехать медленнее.
Мне хочется ответить грубостью, но тошнота сдавливает горло так, что я предпочитаю промолчать. Чтобы как-то переключиться, я начинаю медленно идти вперед по обочине. Позади я слышу тихий хруст гравия – Айден тенью следует за мной.
Глухое раздражение прокатывается по венам. Я резко останавливаюсь, разворачиваюсь к телохранителю и, как мне кажется, буквально испепеляю его взглядом. Айден спокойно встает возле меня и безмятежно смотрит в глаза. Я снова сталкиваюсь со стеной непроницаемости и понимаю, что все мои глупые попытки смерить его взглядом похожи на детские игры. Вздохнув, я резким движением выхватываю у него несчастную бутылку с водой.
В кабинет декана я влетаю без стука, желая как можно быстрее разобраться с делами. Двадцать минут бюрократии и нудных речей мистера Хейсона – и я наконец свободна.
Когда я уже собираюсь направиться к лестнице, случайно замечаю впереди знакомую кислотно-зеленую толстовку. В сердце мелькает осторожная радость, и, присмотревшись, я улыбаюсь и бегу вперед. Догнав друга, ловлю его в крепкие объятия со спины. Питер вздрагивает от неожиданности и тут же разворачивается. Его худое вытянутое лицо озаряется сначала удивлением, а следом и радостью. Парень тут же сжимает меня в ответных объятиях.
– И года не прошло! Где ты была столько времени?!
– Если расскажу, не поверишь, – с улыбкой отвечаю я.
Юноша осматривает меня с головы до ног, будто бы убеждаясь, что я в самом деле стою перед ним. Вдруг он переводит взгляд куда-то за мое плечо и от удивления приоткрывает рот.
– А это… с тобой? – в легком опасении уточняет Питер.
Я даже не оборачиваюсь, чтобы лишний раз не видеть непроницаемую маску Айдена.
– К сожалению, да, – фыркаю я. – Не обращай внимания. Это мой… вроде как телохранитель.
– Чего? – Питер настороженно смотрит на меня.
– У меня был примерно такой же вопрос, когда папа всучил мне его.
– Папа? – с изумлением переспрашивает Питер. – Ты что, виделась с отцом? И я только сейчас об этом узнаю?
– Я никому не говорила о последних событиях в моей жизни, – лукавлю я, заглушая голос совести, который шепчет имя Софи.
Питер уже собирается что-то спросить, но его отвлекает знакомый ехидный голос:
– О, нерд снова пытается выйти из френдзоны.
Нейтан Пирс.
Как жаль, что он еще не издох.
Прямо на моих глазах радостные эмоции на лице Питера трансформируются в затравленность и смирение. Эта перемена происходит в нем так быстро, что мне всерьез становится страшно за друга.
Я медленно поворачиваюсь и сталкиваюсь с улыбкой-оскалом. Нейт нисколько не изменился с того времени, как я видела его в последний раз. Все те же зачесанные назад блондинистые волосы, проколотая в трех местах бровь и колкий, скользкий взгляд прищуренных глаз. Нейт всегда пользовался популярностью за счет своей на редкость красивой мордашки.
Нейтан Пирс травит моего друга с первого курса.
– Эти уроды снова цепляют тебя? – я спрашиваю Питера, лишь слегка повернув к нему голову.
Нейтан фыркает от смеха. Пусть веселится.
Я лишь раз кидаю взгляд в сторону телохранителя, незаметно стоящего в стороне. Айден коротко кивает, ожидая приказа. Меня несказанно радует, что он не лезет не в свое дело.
– Все хорошо, Шелл, – заторможенно отвечает Питер, собравшись с мыслями. – Пойдем отсюда.
– Значит, цепляют, – вздыхаю я. – Стоило только пару-тройку недель тут не появляться, а эти шакалы снова распоясались.
Я криво улыбаюсь и направляюсь прямиком к Нейту. Он выше на голову, и когда я оказываюсь почти вплотную к нему, мне приходится смотреть снизу вверх. Нечто опасное плещется в моих глазах, из-за чего Нейт теряет прежнюю самодовольную улыбку.
Я могла бы сказать, что не боюсь Нейта за его выходки и издевательства, которыми он и его компания травят изгоев. Могла бы убеждать себя, что не боюсь Нейта за его влиятельность, наглость и безнаказанность, подпитываемые за счет богатых родителей. Могла бы верить, что не боюсь Нейта за то, что он парень. Но все это ложь. Мне знаком страх. Он часто управляет мной в последние полгода.
В этом чувстве, столь низменном и пристыженном, есть один неоспоримый плюс: его легко превратить в гнев. Гнев же прекрасно трансформируется в силу. Она – в защиту. А та – в безопасность. В этот самый момент страх медленно исчезает, словно сгоревшее в двигателе топливо. Но если ошибешься хотя бы в одном звене этой цепи, то все может пойти под откос. Так и рождается неконтролируемая агрессия, срывы и социопатия.
Поэтому я всегда стараюсь держать свои эмоции под жестким контролем.
Ведь никто.
И никогда.
Не должен видеть.
С чего начинается эта цепочка.
Никто не должен видеть мой страх.
– Давно проблем не было, Нейт? – ядовито улыбаюсь я, наклоняя голову вбок.
Нейт возвращает свою излюбленную усмешку и наклоняется вперед, чтобы приблизиться к моему лицу. Его дыхание обдает меня ароматом мятной жвачки.
– А у тебя хватит смелости их обеспечить? – почти ласково спрашивает Нейт.
Страх сдавливает виски. В замешательстве я пытаюсь улыбнуться, но вместо этого скалюсь. Собираю в кулак всю энергию и делаю голос погромче. Пусть меня услышат как можно больше людей.
– При чем тут я, Нейтан? Ты и сам прекрасно справляешься. Ты собрал вокруг себя армию драных шлюшек и искренне веришь, что они рядом с тобой не из-за полных карманов. – Я улыбаюсь еще шире, почти ласково, и протягиваю: – Потому что на самом деле, Нейт, ты пустое место без денег своих родителей. Ты – та самая проблема.
Вокруг нас раздается смех – находящиеся поблизости студенты с интересом наблюдают за нашим столкновением. Кто-то смеется даже за спиной Нейта. Парень, который стоит с другой стороны, смеряет меня внимательным взглядом и кривит губы в усмешке. Реакцию третьего я не вижу – он почти закрыт спиной их лидера. Но настоящим призом для меня является гнев, мелькнувший в глазах самого Нейта. Впрочем, он быстро возвращает свой самодовольный вид и цедит с улыбкой:
– Этот раунд за тобой, детка.
Он не выглядит проигравшим. Я крепко сжимаю зубы, пока Нейт разворачивается и уходит прочь. Его прихлебатели следуют за ним, заставляя студентов расступаться.
Меня начинает колотить мелкой дрожью. Я опускаю взгляд в пол, концентрируюсь на управлении своим телом. Не знаю, насколько заметно такое состояние, но Айден медленным шагом подходит ко мне. Я разворачиваюсь к Питеру и выпаливаю:
– Почему ты не обратился к нашим? Парни помогли бы тебе.
– Да и не стоило, я уже привык…
Я смотрю ему в глаза и тяжело вздыхаю. Кажется, сколько бы лет ни прошло, Пит не меняется.
Наше общение насчитывает уже тринадцатый год. Насколько я знаю, наши отцы когда-то работали вместе. Не знаю, так ли это до сих пор – после развода мама помешана на том, чтобы оградить меня от любой информации об отце. Она всегда была против моего общения с Питером, указывала на то, что ничего хорошего от этой дружбы ждать не стоит, но не могла заставить меня разорвать контакт с Питом. Мне всегда помогали утверждения о том, что он ни разу не рассказывал об отце, даже если и знал. Я заверяла ее, что никогда не буду даже пытаться что-то выяснить, а моя дружба с Питером не приведет ни к чему плохому. На этом мама чаще всего успокаивалась.
Я не знаю, что является корнем маминой ненависти к отцу. И, честно говоря… Не хочу знать.